Мила, как хорошо, что ты об этом человеке написала. Такими льдьми мир держиться!!!

Очень интересная статья. Спасибо. Была зачитана вслух для всей семьи

Zhenavi,Валекс!
Очень рада!
Кто придумал Деда Мороза?
Сергей Курий.
Возможно, кто-то удивится, но наш Дед Мороз никогда не состоял в родстве ни с христианскими святыми, ни с американскими пузотерами Сантами. Его генеалогическое древо уходит корнями в самое что ни на есть дремучее язычество. Славянский фольклор наградил этот неласковый зимний дух множеством характерных прозвищ - Морозко, Студенец, Трескунец, Карачун, Зимник. Поначалу никаким альтруизмом сей персонаж не страдал, святостью не отличался - морозил людишек почем зря, ну и подарков, естественно, не дарил. Наоборот, ЕГО задабривали. Накануне Рождества выходили на порог с ложкой кутьи или киселя и кричали: «Мороз, Мороз! Приходи кисель есть; Мороз, Мороз! Не бей наш овес (или какое-нибудь другое посевное растение)!».

В общем, как понимаете, дядькой он был суровым, холодным и даже от его ледяной любви веяло смертью. Лучше всего этот образ оказался запечатлен в поэме Н. Некрасова «Мороз Красный Нос». Помню, что, впервые взявшись за нее, я ожидал встретить милого новогоднего старика…

«…Не ветер бушует над бором,
Не с гор побежали ручьи -
Мороз-воевода дозором
Обходит владенья свои.

Глядит - хорошо ли метели
Лесные тропы занесли,
И нет ли где трещины, щели,
И нет ли где голой земли?

Пушисты ли сосен вершины,
Красив ли узор на дубах?
И крепко ли скованы льдины
В великих и малых водах?

Идет - по деревьям шагает,
Трещит по замерзлой воде,
И яркое солнце играет
В косматой его бороде…»

Мороз-воевода.

А теперь чуть далее:

«…Люблю я в глубоких могилах
Покойников в иней рядить,
И кровь вымораживать в жилах,
И мозг в голове леденить.

…Без мелу всю выбелю рожу,
А нос запылает огнем,
И бороду так приморожу
К вожжам - хоть руби топором!

Богат я, казны не считаю,
А всё не скудеет добро;
Я царство мое убираю
В алмазы, жемчуг, серебро.

Войди в мое царство со мною
И будь ты царицею в нем!
Поцарствуем славно зимою,
А летом глубоко уснем».

Не стоит, наверное, говорить, что в детские сборники и хрестоматии попал именно первый отрывок, где Мороз выглядит солидным воеводой и волшебником без всяких там криминально-некрофильских замашек.

Начал смягчаться образ Деда Мороза и в сказках. Уже в народной сказке «Морозко» этот седобородый старик, хоть и издевается над одинокими девицами, устраивая им тест на морозостойкость, в итоге за терпение и вежливость вознаграждает, а за грубость - наказывает (наказание, правда, опять-таки чересчур уж строгое). Как говорится: «Строгий, но справедливый».

В 1840 г. князь В. Одоевский публикует еще одну этапную сказку – «Мороз Иванович». В ней образ нашего героя подвергается дальнейшей трансформации. Здесь снова участвуют две девицы-антагонистки, но события развиваются не в зимнем лесу, а на дне студеного колодца. Первая девица лезет в этот колодец за упавшим ведром, а в результате встречает там Мороза Ивановича - статного дедушку с белой бородой («Тряхнет головой - иней сыплется»). Живет дед в ледяном дворце, а спит на снежных перинах. Гостью он подарками одаривает, но не за красивые глаза и даже не за вежливость, а за добротное исполнение хозяйственных работ. Ленивая девица хоть подарков и не получает, но, в отличие от героини Морозко, домой добирается живой и невредимой.
Пока из грозного зимнего «терминатора» постепенно выкристаллизовался добрый дедушка, прошло немало лет. А к этому времени и новогодняя елка подоспела. Дело в том, что хотя Петр I и повелел в 1699 г. царской волей «счислять» новый год с 1 января (а не 1 сентября, как было до этого) и украшать дома елками, народ это нововведение принял не сразу. Сначала елочные торжества устраивали иностранцы, в основном немцы, а потом как-то и наши втянулись. Только в 1852 году в Петербурге была установлена первая публичная елка! Не удивительно, что на роль того, кто стоит под елкой и дарит подарки сначала претендовали западные персонажи - от дедушки Николая до немецкого старого Рупхерта. Вскоре святые и немцы отпали, и остался рядом с елкой наш человек – «истинный славянин с нордическим характером». Достойную конкуренцию ему составляли лишь рождественские ангелочки.
Впрочем, всероссийскую популярность Дед Мороз завоевал не сразу, оставаясь в начале ХХ в. участником только городских торжеств. Сельское население справляло Рождество по старинке, ограничиваясь церковью и колядками. А тут грянула революция! Но о советском Деде Морозе в следующий раз...

http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-11848/

Чудесно!!!!Очень-очень интересно!

Куда катился Колобок?
Валентина Пономарева .

Историю знаменитого Колобка рассматривал целый ряд ученых, включая академика Н.И.Толстого, который, в частности, отмечал особо колдовскую сущность этого героя, аргументируя происхождением «поскребыша», дробно-последовательным маршрутом, «защитной» песенкой.

А.А.Кретов обращает внимание на то, что «Колобок из рода Хлебо-Булочных оказывается обладающим по крайней мере некоторыми атрибутами божества: разумом, речью, способностью вступать в родственные отношения и магическим даром певца».

Последнее, по этой версии, роднит его с музыкантом Орфеем из древнегреческой фольклорной традиции. Можно сказать и определённее – Колобок – это русский Орфей. «Именно магическое пение околдовывает (цепенит) людей и зверей и позволяет Колобку спокойно уходить от них».

В.Демин рассматривает сюжетную линию этой сказки как закодированную информацию о соперничестве тотемов зайца, волка, медведя и лисицы-победительницы за право быть хранителем традиций культа Солнца-Коло, олицетворяемого Колобком, которого исследователь отождествляет дневному светилу – как по имени, так и по обрядовым функциям (его съедают, как на Масленицу поедают блины, символизирующие Солнце).

Среди многообразия трактовки «Колобка» встречается даже версия аналога сказки в народном творчестве кипчаков. Она основана на том, что если рассматривать не славянскую, а тюркскую этимологию слова «колобок», то им окажется… навозный шарик, а мораль истории, в таком случае, выражается через участь Лисы: «Не хитри, как лиса, а то колобок кушать будешь». Автор этого подхода заявляет, что русская сказка, в отличие от кипчаковской, лишена морали. Вот яркий пример взгляда современного горожанина на народную традицию. – Для кипчаков это был не просто навозный шарик, а источник огня – им топили, чтобы греться.

В последнее время бедолаге Колобку все чаще достается. Игорь Ефремов упрекает сказку за показ крестьянской нищеты, непочтительность Колобка к родителям, обзывает молодым дурнем, а песенку его – дурацкой, а финал – светлым, и благодарит Лису за избавление земли-матушки от морального урода.

А.Чалый полагает, что смысл сказки: «без поводыря ни шагу, а то погибнешь в пучине бессознательных страстей», а сама она опасна для детей, поскольку закладывает модель взаимоотношений «если не съешь сам, то съедят тебя».

Не считая необходимым даже останавливаться на мнении, что сказка «Колобок» является не народной, авторской, и принадлежит перу А.Н.Афанасьева, предпочитаю предложить читателю еще одну версию, полагая ее достаточно убедительной.

Сцена из спектакля "Тетушка Луша и колобок Ванюша"
Если пойти от образа главного героя, то представляется наиболее доказательным уподобление его миру: он, круглый, живой, солярный. Но тогда совершенно очевидно, что дед и баба выступают демиургами, творцами, причем каждый – с выделенной функцией: мужское начало ставит задачу и объясняет, как ее решить («по коробу, по сусекам…»), т.е. выполняет роль идеолога, женское – реализует, воплощает творение, т.е. выполняет материальную функцию.

Сотворенный мир, материализовавшись, спускается – с окошка на лавку, на пол, за порог и по ступенькам, по тропинке… и уходит из-под непосредственной власти демиургов, становясь самодостаточным.

Животные могут рассматриваться как испытания, выпадающие рожденному миру (в том числе, человеку – который также есть вселенная, микрокосм). С одной стороны, встреча с Зайцем – проверка скорости, ловкости, находчивости; с Волком – смелости и решительности; с Медведем – противостояния силе: с Лисой - коварству, хитрости и похвальбы. Мораль очевидна: пройти через медные трубы оказывается труднее всего, и это – самая большая угроза испытуемому миру, большому или малому.

Кроме того, первая встреча происходит именно с Зайцем, и необязательно потому, что это наиболее безобидное из всех встреченных существо, особенно если учесть, что Заяц – животное, в русских народных представлениях наделяемое эротической (фаллической) символикой. То есть речь может идти об инициации Колобка – мира.

Наконец, если взглянуть на сюжет с точки зрения психологии творчества, то песенка Колобка, пропетая Зайцу – это креативный ход, первый опыт действия героя, который оказывается успешным. Использование его во второй раз – при встрече с Волком – закрепление опыта, в третий – фиксирование стереотипа. Так что встреча с Лисой может рассматриваться еще и как злоупотребление стереотипным поведением.

Да минует нас хитрость и коварство, равно как и хвастовство!

http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-6767/

В чем тайна Дарьи Донцовой? Сеанс разоблачения
К. Ю. Старохамская
Введение:
Эстеты, ша!

Читаю книжки я давно, страшно сказать сколько лет. Особенно в прежние времена, когда интернетов не было, а по телевизору крутили концерты народного танца и отчеты о битве за урожай. Читано было разного, и меня нельзя запугать ни Эразмом Роттердамским, ни Акутагавой Рюноскэ, ни даже Панаевым со Скабичевским. Но не всегда хочется усиленно работать головой и рвать на куски душу, читая Высокую Литературу. Иногда хочется просто отключиться и отдохнуть. Вот тут в ход идут детективы, и даже не только великолепная Агата Кристи и искрометная Хмелевская, но и – представьте – Дарья Донцова.

А между тем часто встречается картина, когда книжки Донцовой – виртуально или реально – берут двумя пальчиками и изображают умученное «фииии». Как можно? Это же так неинтеллектуально и так примитивно! В среде высоковозвышенных ценителей Кати Пушкаревой, Петросяна и ментов с разбитыми фонарями – увлекаться какой-то Донцовой? Ах, какой пердюмонокль.

А так ли примитивны ее книги?
Я вот думаю, что они очень даже хитроумно и тонко сделаны. И именно поэтому отлично продаются. Довольно-таки приличными тиражами.

Начать с того, что сама Донцова – отнюдь не от сохи тетенька.
Донцова Агриппина Аркадьевна – дочь писателя Аркадия Васильева и режиссера Москонцерта Тамары Новацкой.
«Дома у нас все стены были забиты книгами. Дача у нас была в Переделкино. В нашем доме бывали разные писатели: через забор жил Вознесенский, с Катаевыми мы дружили, иногда заходил Рождественский… Долгое время я вообще считала, что все вокруг только пишут. Либо пляшут и поют – мама была главным режиссером Москонцерта. Я очень долго не представляла себе, что есть другая литература, кроме Диккенса, Толстого, Чехова, Бунина, Куприна...» – рассказывает писательница.

Дарья закончила факультет журналистики МГУ, работала в газетах и журналах, преподавала немецкий язык и считалась человеком преуспевающим. Писать иронические детективы Агриппина начала, чтобы выжить. В 1998 году она попала в больницу, где перенесла три тяжелейшие операции, и надежды на скорое выздоровление не было. Врачи вынесли страшный приговор: онкология, четвертая стадия…
То ли от обиды, то ли от жалости к себе, то ли назло смерти, то ли от страха упустить последний шанс написать детектив – об этом Агриппина мечтала всю жизнь, – она закончила писать роман «Крутые наследнички» к вечеру пятого дня. А ночью проснулась от гомерического хохота, раздававшегося из коридора. Это ее первая читательница, дежурная медсестра, знакомилась с перипетиями жизни любительницы частного сыска Даши Васильевой.
Так что дама она вполне интеллигентная, и от упоминания Монтеня или Франсуа Рабле тоже под стол не забьется.

Основная часть:
Загадка Донцовой: маячки

Итак, в чем же загадка привлекательности ее книг для «простого читателя»? Или для «простой читательницы»?
Дело в том, что в ее тексте везде запрятаны маячки. Такие ментальные конфетки (не путать с ментоловыми). Она реализует читательнице – нереализованное. Наши подавленные желания и несбыточные мечты.
Разберем по порядку. Главных героинь у нее три: Даша Васильева, Виола Тараканова и Лампа. У всех троих много общего.

1. Личные особенности

Все ее героини – обычные бедные женщины средних лет. То есть именно те, кто, предположительно, и покупает ее книжки и покетбуки. Поэтому читательница подсознательно чувствует: героиня – совсем как я.
И какие же они, эти бабы? А вот какие.
а) непрактичные – подробно описано, как они то покупают невыгодное и некачественное, то упускают возможность срубить бабло, то кошелек потеряют. А с кем такого не случалось? Читаешь и радуешься – не я одна попалась, вот у нее тоже покупка на третий день разлезлась...
б) у всех ее героинь трудное детство, что тоже весьма типично. Детство у кого какое было, но мало у кого оно обошлось без скудности, семейных неурядиц, жилищной тесноты и прочих моментов развитого социализма. Снова момент резонанса: о, и у нас такое было! (теснота, ссоры, замученная работой мать, пьющие соседи – и пр. и пр.)
в) Все они – неумехи. Они радостно заявляют читателю, что шить-вязать не умеют, готовить умеют только пачковые пельмени, от уборки звереют и т.д. Тут читательница если тоже не умеет – радуется, что не она одна такая, а если умеет – тем более радуется, что умеет. Уже приятно.
г) Все они – трудяги, по крайней мере в первой половине своей жизни вкалывали как лошади и хватались за что попало. Мало кто считает себя ленивой, даже настоящие бездельницы (они особенно уверены, что ужасно переутомились), так что и тут есть момент идентификации.
д) У них проблемы с автовождением. А у кого их не было? Только у тех, у кого машины нет. У кого она есть, те вспоминают, как сами учились водить, а у кого нет – радуются, что нет.
е) И наконец – всем им в какой-то момент сюжета повезло, они нашли свою экологическую нишу. Дарье отломилось наследство, Виола стала писать книги, а Лампа устроилась работать детективом. И мне повезет, радуется читательница: если все до сих пор было точно так же, как у них, почему бы и дальше не быть?

2. Семейное положение

Вот тут они отличаются: Даша была замужем раза четыре и все неудачно, Лампа один раз и недолго, а Виола счастливо замужем за своим толстячком. Тут читательницам предлагается выбор, с кем себя отождествить. Мудро.
Все три героини живут коммунами. Лампа – совместно с семьей подруги и кучей детей, Виола с мужем – тоже вместе с замужней подругой и кучей детей, Дарья хоть и живет в огромном особняке, но тоже с кучей детей, внуков, прислуги и бесконечно наезжающих к ним гостей. И у всех троих куча животных – множество собак, несколько кошек, какие-то хомяки, жабы, и еще им постоянно оставляют на передержку то попугаев, то варана, то еще кого. Тут тоже срабатывает маячок: те, кто хочет завести животных, но не может – завидует чистой завистью. Те, у кого звери есть – рыдают от взаимопонимания и общих проблем (шерсть, выгул, сожранные тапки и пр. и пр.)...
Дети у всех трех героинь – приемные, усыновленные, но любимые. Это хорошо характеризует их доброту и в общем тоже вызывает сочувствие: у кого не возникало чувство жалости при знакомстве с горестными судьбами разных сирот? Ситуаций предостаточно, по одному только ТВ сколько показывают милых крошек, которые нуждаются в приюте и тепле? Но мы пожалеем-пожалеем, а к себе взять все-таки не можем. А в книжке – пожалуйста, она их берет, и все как нельзя лучше, любят друг дружку лучше родных. Снова момент неосуществленных подспудных желаний.

3. Благотворительность

Вот тут мы плавно перешли к вопросу благодеяний. Слово «благотворительность» усилиями журналистов советского периода приобрело отрицательную коннотацию: так, буржуйская блажь. На этом останавливаться не будем, заметим только что выражение «творить благо», т.е. делать добро, вроде бы ничего дурного не означает. Понятно, что каждой читательнице, не страдающей тяжелой формой психического заболевания, хотелось бы делать добро. Но увы – редко когда это возможно: денег на раздачу нуждающимся нет, подобрать всех помоечных котят и щенят тоже невозможно, переговорить со всеми старушками, которые жаждут собеседника – просто никогда нет времени. Хотя каждый раз, проходя мимо брошенного котенка или отделываясь от нудной старушенции, мы испытываем угрызения совести, которые привычно давим в зародыше. Потому что жить-то надо.
А вот героини Донцовой – мимо не проходят. Они истово выхаживают всех подкинутых зверят, подолгу беседуют со всеми одинокими бабушками, а узнав, что бабулька нуждается, кидаются в магазин и набирают там огромные пакованы всяческой снеди и припасов от крупы до батареек. Бабушка (реже дедушка) слезится от благодарности и рассказывает героине бесценные факты для расследования. Все довольны. Частенько богатая Даша устраивает сиротку в благополучную семью, а одинокую бабушку определяет в хороший платный дом призрения. Все три героини постоянно помогают друзьям и соседям – книги буквально-таки набиты описаниями соседской и подружьей взаимопомощи.

4. Побочные истории

Помимо основной сюжетной линии, в детективах Донцовой, как в сказках 1001 ночи, растыкана куча маленьких эпизодов – все ее случайные собеседники, свидетели и фигуранты в сюжете, как заведенные, рассказывают истории своих жизней. И во всех этих историях фигурируют такие знакомые и узнаваемые черты действительности, как:
– бедность и убогий быт (особенно за пределами Москвы),
– повальное пьянство (особенно мужиков),
– сбор денег на лечение,
– мужики-козлы, сидящие на шее у жен и над ними же измывающиеся,
– а бабы работают как лошади, бьются, чтобы прокормить детей и опустившего руки мужика,
– молодежь – девки-стервозы и парни-бездельники, неучи и невежды, ничего не желают кроме развлечений, бумкающей музыки и вообще хамы и лентяи, только и мечтают, что стать шоу-звездами, а вкалывать для этого не желают...

Перечисленные пойнты – это ж один в один разговор в любой очереди в поликлинику! Как же читательница не проникнется и не подсядет на эти мудрые книги, как на сладкое средство для успокоения нервов?

Заключение:
Чувства добрые я лирой пробуждал

Однако, надо отметить, что в книгах Донцовой добро в общем всегда торжествует. И читатель чувствует себя немножко удачливее, умнее (догадался, кто убийца!). И злодеи захлебываются собственным злом, преступники попадают за решетку, добродетельные наконец ловят свою удачу, одинокие находят пару, а поссорившиеся – мирятся. Сироты находят новые семьи, а одинокие старушки обретают приличные условия в пансионатах. И в этом и есть архитипичная причина – почему популярны тупые бразильские сериалы и макулатурная литература. И почему у Донцовой за 5-6 лет вышло уже более 70 книг, и все они раскупаются, как пирожки. Ведь хочется, чтобы победило добро – вот оно в этом жанре и побеждает.

И нельзя так однозначно сказать, что это плохо. 

http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-9249/

Сколько интересного!!! Спасибо!!! Читаю и улыбаюсь - всё тайное становится явным!

Чьё лицо скрывала железная маска?
Людмила Задорожная                 
  Если кто-то и не читал повесть М. Паньоля о Железной маске, то уж развлекательный фильм с Жаном Маре в главной роли в свое время смотрело большинство зрителей.Что же это за история?
В серый пасмурный день 19 сентября 1698 года перед подъемным мостом Бастилии остановился конный отряд. Капитан Сен-Мар вызвал стражу, предъявил ордер, и два десятка мушкетеров, окружавших портшез с траурными занавесками, вошли во внутренний двор тюрьмы.

Узник, доставленный в темном портшезе, был необычным. Он казался немым. Его лицо плотно закрывала маска, выкованная из железа и отделанная черным бархатом. Согласно предписанию, его заключили в один из самых глухих казематов Бастилии.

О человеке в железной маске тюремное начальство знало только то, что прибыл он с острова Сен-Маргерит, а до этого содержался в крепости Пиньероль, на юго-восточной границе Франции. С ним было запрещено разговаривать. В безмолвии прожил он долгих пять лет в своей одиночной камере и умер 19 ноября 1703 года. Его похоронили на тюремном кладбище Сен-Поль под именем Марчиали. Личные вещи покойного сожгли. В его камере расковыряли стены и разобрали полы, дабы не осталось каких-либо надписей или замурованных записок. Потом о нем забыли.

Восемьдесят шесть лет спустя парижский народ взял приступом Бастилию. Великая французская революция сделала возможным обнародование архивов страшной крепости-тюрьмы. Раскрылись вековые тайны, прояснились судьбы многих жертв королевского произвола. Но загадка Железной маски оставалась неразгаданной. Все листы тюремной книги, относившиеся к этому узнику, оказались заблаговременно вырванными и уничтоженными.

Историки и писатели строили разнообразные гипотезы о личности таинственного молчальника. Одни видели в нем графа Вермандуа, сына Людовика XIV от Лавальер, упрятанного в тюрьму за пощечину, данную им дофину; другие полагали, что это был интендант Фуке, осужденный на вечное заключение за казнокрадство. Называли и других лиц: герцога Бофора, вождя Фронды, исчезнувшего в 1669 году; герцога Монмута, племянника Якова II, спасенного заточением от казни; дворянина Армуаза, возглавившего заговор против Людовика XIV.

Особенно устойчивыми были версии, считавшие Железную маску сводным братом «короля-солнца». По одной из них, неизвестный был сыном Анны Австрийской от ее камердинера, по другой – от герцога Бекингема, по третьей – от кардинала Мазарини. Предполагали также, что узник Бастилии мог быть родным братом Людовика XIV, его близнецом, которого изолировали, опасаясь междоусобий в стране. Этот вариант, казавшийся особенно романтичным, вошел в художественную литературу.

В период империи была пущена в ход новая версия, поддержанная придворными историографами Наполеона I. Согласно ей, Людовик XIV был внебрачным ребенком, но его отец, Людовик XIII, именно ему предназначил королевскую корону, устранив от права наследования своего законного сына. Этот, последний, подлинный дофин, воспитывался вдали от двора, а когда вырос и стало заметно его сходство с будущим королем, оказался обреченным на заточение.

Сначала его отправили на остров Сен-Маргерит. Там он вступил в тайную связь с дочерью тюремщика, от которой имел сына. Тогда несчастного отца, закованного в железную маску, и перевели в Бастилию, а малолетнего сына отправили на остров Корсику, дав ему при этом фамилию Буонапарте, то есть «с хорошей стороны», «от хороших родителей». И этот мальчик стал будто бы предком Наполеона, обеспечив ему вполне «легитимное» происхождение.

Нет нужды перечислять другие гипотезы, возникшие в разное время в связи с различными обстоятельствами. Все они, как и только что приведенные, имеют один общий недостаток: они не подкреплены фактами, а зачастую и прямо им противоречат.

И лишь одна версия, впервые предложенная в 1795 году, а затем нашедшая ряд подтверждений, может претендовать на известную долю вероятности. Эта версия очень далека от приведенных выше романтических измышлений. Ее автор исходил из двух непреложных истин: названия крепости, в которой сначала был заключен неизвестный, и имени, под которым он был похоронен.

Мы помним это имя: Марчиали. Конечно, имя вымышленное. Однако оно очень напоминает другое имя, принадлежавшее реальному историческому деятелю – Маттиоли. Человек с именем Маттиоли был хорошо известен современникам. Не менее известным стало его загадочное исчезновение.

Граф Жироламо Маттиоли родился в Болонье в 1640 году. Свою дипломатическую карьеру он сделал при дворе герцога Мантуанского. Быстро поднимаясь по ступенькам служебной лестницы и выдвинувшись в премьер-министры, граф Маттиоли попал в гущу крупной политической игры, которую великие державы проводили в богатой, но раздробленной Италии.

При его содействии был заключён тайный договор между Мантуей и Францией. Договор был весьма выгоден французскому королю, который в случае его реализации получал возможность присоединить к своим владениям важные территории. За эту сделку Людовик XIV уплатил Маттиоли крупный куш – 100 тысяч скуди. Но мантуанский дипломат захотел получить ещё больше и продал тайну заинтересованным правительствам Савойи, Испании и Австрии. Афера французского правительства провалилась.

Разгневанный Людовик XIV решил наказать продажного политика. Его заманили в пограничный район и бросили в крепость Пиньероль. После этого он исчез навсегда. Французский король отказался от своего участия в этом деле. На все запросы министерство иностранных дел отвечало, что ничего не знает о Маттиоли. Решили, что он был убит.

Между тем, Людовик XIV избрал для незадачливого дипломата такую месть, которая казалась ему более страшной, нежели смертная казнь. Граф Жироламо был обречен на смерть при жизни: он должен был лишиться имени, потерять лицо и в мраке вечного заточения днем и ночью думать об ужасных последствиях своего предательства.

Его перевели на остров Сен-Маргерит, а затем в Бастилию. Черты его лица навеки скрыла железная маска. Версия о Маттиоли подтверждается хронологическими данными: его исчезновение совпадает по времени с появлением неизвестного в крепости Пиньероль.

И все же это только гипотеза, хотя и наиболее вероятная, по сравнению с другими. Убедительных доказательств нет и, по-видимому, никогда уже больше не будет. Человек в железной маске унес свою тайну в могилу.
http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-17466/

Какой он, Карлсон - хороший или плохой?
Сергей Курий.
В Швеции «Пеппи – длинный чулок» – самая известная сказка. Меня часто просят привезти сувенирного Карлсона, но у нас нет таких игрушек, хотя они есть в России. Карлсон для шведов – он вредный, нечестный провокатор».
(М. Хульберт, советник по культуре посольства Швеции в Москве)

«Я думаю, что Карлсон был хорошим другом Малыша, но в то же время он всегда ставил себя в центр внимания, и он себя вел, собственно, как ребенок, хотя был взрослым человеком. И я помню, однажды у мамы спросили: почему вы сделали Карлсона таким эгоистом? Она ответила: «Я его не сделала эгоистом, он просто стал таким».
(Карен, дочь А. Линдгрен)

Что и говорить – Карлсона в Швеции недолюбливают. Не сказку, а сам типаж, конечно. К примеру, Пеппи не только символизирует независимую личность, но и в течение всей книги совершает массу героических, храбрых поступков. В Карлсоне же нет ничего героического, хотя он сам не перестает повторять, что он самый лучший – лучший в мире специалист по паровым машинам, лучший рисователь петухов, лучший мастер скоростной уборки, лучшая нянька, лучший в мире внук, ну и конечно же, самый тяжелый больной в мире.

"- Погляди только на нее! Я ей нравлюсь, да-да, она ведь видит, что я красивый, умный и в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил".
Лишь одно из его утверждений бесспорно – он лучший в мире мастер по проказам. Все хорошие и не очень поступки он совершает исключительно в виде развлечения – надо ли пугать воров, нянчить брошенную малышку или «низводить» домомучительницу. Недаром любимая его фраза «Я так не играю…» сразу приводит на ум арию Германа: «Что наша жизнь? Игра!». Для Карлсона так оно и есть.

По количеству недостатков Карлсон тоже лидирует. Он обжора, симулянт и шантажист, выманивающий подарки. Он неисправимый хам, эгоист, обманщик, хвастун и подстрекатель (в Швеции про неисправимого хвастуна и вруна так и говорят – «Человек с пропеллером»). Он – ритор-софист, способный доказать что угодно (именно благодаря Карлсону Малыш понимает, как недейственно бывает утверждение родителей о том, что «любой спор можно разрешить словами»).

« – Ты был прав, это лекарство не помогает от жара. Дай-ка мне теперь шоколадку.
– Тебе? – удивился Малыш. – Ведь я выиграл пари!
– Ну да, пари выиграл ты, значит, мне надо получить в утешение шоколадку. Нет справедливости на этом свете! А ты всего-навсего гадкий мальчишка, ты хочешь съесть шоколад только потому, что у меня не упала температура.
…Малыш промолчал, но подумал, что слова – никуда не годное средство для выяснения, кто прав, а кто виноват; и он решил сказать об этом маме, как только ее увидит».

"Те люди, у которых есть хоть капля совести,- уверял Карлсон, - всегда садятся так, чтобы их было видно в замочную скважину или в глазок".
«– Мы их поделим поровну – семь тебе и семь мне.
– Так не получится, – возразил Малыш. – Семь и семь – четырнадцать, а у нас только десять плюшек.
В ответ Карлсон поспешно сложил семь плюшек в горку.
– Вот мои, я их уже взял, – заявил он и прикрыл своей пухлой ручкой сдобную горку. – Теперь в школах так по-дурацки считают. Но я из-за этого страдать не намерен».

«– Пустяки, – сказал Малыш, – дело житейское! – И он махнул рукой точно так же, как это делал Карлсон. – Есть из-за чего расстраиваться!..
– Тебе хорошо рассуждать! – сердито пробурчал Карлсон. – Сломать легче всего. Сломать и сказать, что это, мол, дело житейское и не из-за чего расстраиваться. А каково мне, строителю, который воздвиг башню вот этими бедными маленькими руками!
И Карлсон ткнул свои пухленькие ручки прямо в нос Малышу».

И при всем при этом этот капризный, обидчивый, вредный дядька чрезвычайно мил, и читатель смотрит на его проказы сквозь пальцы. Очевидно (и об этом писали многие критики), что недостатки Карлсона – это всего лишь собранные вместе и гипертрофированные недостатки обычного ребенка. Ну, кому из нас в детстве (да и не только) не хотелось бы постоянно устраивать «сегодняшний день рождения» или поболеть вместо того, чтобы идти в школу, тем более, если это «плюшечная лихорадка»?
По сути дела, Карлсон – эдакий постаревший Питер Пэн, это детское подсознательное, ничем не ограниченное и выпущенное на волю. Недаром Малыш в течение всей трилогии не только участвует в проказах своего друга, но и постоянно сдерживает его (Линдгрен понимала, что детям надо показывать, что не все проделки Карлсона безвредны и безопасны).

Однако, в отличие от ребенка, Карлсон наделен практически абсолютной свободой – он умеет летать, имеет свое скрытое от посторонних глаз жилище на крыше и не зависит от попечения старших.

Беззаботность и неистребимый оптимизм сказочного героя – чувства, о которых с тоской мечтает не только ребенок, но и взрослый. Этот ауйтсайдер легко летит по жизни, ничего не боится, никогда не отчаивается и всегда находит выход из любой ситуации (для этого годится и «курощение булочками», и «низведение плюшками», и «маленькое привидение из Вазастана»). Он «умный, красивый» и вообще… «от пирогов не толстеют!».

Очень важно и то, что Карлсон не злопамятен и вообще беззлобен. И будучи сам абсолютно свободным, он всегда готов отстоять свободу друга. Правда, делает это Карлсон, в отличие от Пеппи, не сознательно, а чисто интуитивно. Не дай Бог, тебя запрут в комнате, тут же появится «лучший в мире укротитель домомучительниц» и освободит тебя – легко, будто бы играючи.

«– Знаешь что? Мы будем играть, будто ты в тюрьме и терпишь страшные муки из-за жестокого надзирателя – домомучительницы, понимаешь? А тут вдруг появляется самый смелый в мире, сильный, прекрасный, в меру упитанный герой и спасает тебя.
– А кто он, этот герой? – спросил Малыш.
Карлсон укоризненно посмотрел на Малыша:
– Попробуй угадать! Слабо?».

Наконец, Карлсон – прекрасный товарищ. Конечно, конфеты он делит не поровну, от работы отлынивает, но самое главное – с ним НЕ СКУЧНО. И он «лучше собаки».
Да, у Малыша, как и у многих шведских детей, была своя комната. Но даже в собственной комнате не укроешься от одиночества. Именно в такие минуты за окном благоустроенной шведской квартиры раздается шум мотора, крик «Хейсан-хоппсан!», и в скучное течение обывательской жизни влетает бесшабашный Карлсон, и тотчас переворачивает всё с ног на голову. Как правильно подмечали многие, когда ребенок остается один – материализуется Карлсон. Он не даст тебе «засохнуть», он унесет тебя прочь от привычного мира, находящегося где-то за окном или под ногами, на худой конец – устроит в этом мире «Ути, боссе, буссе, капут, биссе и тарарам». Неудивительно, что всё действие трилогии протекает в изолированных от будней местах – в оставленной родителями квартире либо на крыше. Где-то идут усталые озабоченные шведы, а над всем этим беззаботно парит «лучший в мире друг» – такой реальный и нереальный одновременно.

Впрочем, судя по книге, и Карлсону приходится несладко, и он тоже по-своему одинок, как любой абсолютно свободный человек. В мире взрослых «мужчине в полном расцвете сил» делать нечего. С кем тут прикажете позабавиться – с вечно недовольным дядей Юлиусом или с фрекен Бок, весь смысл жизни которой сводится к тому, чтобы «утереть нос» своей сестре Фриде? Поэтому-то он и прилетает к Малышу. Скажете – эгоизм, но в дружбе всегда есть толика эгоизма.

«На большом, совершенно чистом листе в нижнем углу был нарисован крохотный красный петушок.
…– Этот «Очень одинокий петух» создан лучшим в мире рисовальщиком петухов, – продолжал Карлсон, и голос его дрогнул. – Ах, до чего эта картина прекрасна и печальна!.. Но нет, я не стану сейчас плакать, потому что от слез поднимается температура…»

«– Один звонок – это «Немедленно прилетай!», два звонка – «Ни в коем случае не прилетай!», а три звонка значит – «Какое счастье, что на свете есть такой красивый, умный, в меру упитанный и храбрый человечек, как ты, лучший в мире Карлсон!».
– А зачем мне для этого звонить? – удивился Малыш.
– А затем, что друзьям надо говорить приятные и ободряющие вещи примерно каждые пять минут, а ты сам понимаешь, что я не могу прилетать к тебе так часто».

Линдгрен подарила нам и Малышу утешителя в одиночестве. Но не стоит забывать, что в изолированную комнату вашего ребенка могут залететь вещи и не столь безвредные и симпатичные.
http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-9376/

Петушок, петушок... что ты рано встаешь? Символика образа
Валентина Пономарева.
...Вспоминается герой А.Белянина, кидавший в окошко обувь, чтоб прекратить крики под ним живого будильника, но настырная птица каждый новый день встречала, горланя, на прежнем посту.

Кто ж не знает, что петух - знак солнца и огня?

Можно сказать, повсеместно он связывался с божествами утренней зари, солнца, небесного огня (Аполлон, Митра, Ахурамазда, Аматэрасу; Гермес/ Меркурий, и др.). Выражение «пустить петуха», т.е. устроить пожар, тоже вызвано близостью образа с огненной стихией. Петух приветствует восход солнца-Христа, обращающего в бегство силы тьмы и зла.

В Китае «шелкова бородушка» тоже спутник Солнца. Жители Поднебесной называли Небесного Петуха златоперой птицей, поющей трижды в день: когда солнце еще купается в водах океана (и от рассветного «кукареку» сотрясаются небеса, а люди просыпаются); когда оно стоит в зените; когда опускается за горизонт. Австралийские аборигены утренний клич предводителя кур называли не песней, а смехом.

С незапамятных пор подмечено, что птица эта по солнышку время отсчитывает: не часы, а время сказывает; не сторож, а всех рано будит.

Все-таки сторож! И защитник

Сторожевая функция голосистого Пети тоже из древних времен происходит: изображение его водружали на башни, чтобы глядел во все стороны и предупреждал об опасности (в пушкинском «Золотом петушке» как раз эта традиция описывается). В христианстве флюгер-петушок охраняет колокольни, пока колокола молчат. В Китае настенное изображение красного петуха (первоначальной формы солнца) защищает дом от пожара, белого - от духов.

У шумеров в этом обличье зачастую выступает бог Нергаль - страж, преграждающий путь в дом злым духам. Египтяне наделяли дворового задиру качествами бдительности и предусмотрительности. Так же воспринимали образ греки и римляне, дополняя характеристику боевым духом, а славяне - прозорливостью и охраной справедливости.

Так, на Руси поющий у двери или входящий в дом Петя-петушок возвещал о скором прибытии нежданного гостя. А помните сказку, как он отобрал у боярина мельничные жернова и вернул их старикам (причем, маршрут возвращения был небесным)?

В Англии существовал обычай выявления вора по петушиному знаку. Птицу помещали под перевернутый сосуд, к которому должны были прикоснуться по очереди все подозреваемые. Виновным считался тот, чье дотрагивание «вызывало» крик «оракула».

Воин с гребнем и шпорами

В этом качестве наш герой у китайцев был символом войны. Неудивительно: в безрассудной храбрости солдат нуждались полководцы всех времен и народов. А самонадеянность и упорство этого персонажа усиливали его боевые качества.

Вот и символом воинственных галлов был петух. Греки и римляне посвящали его Афине/Минерве и Аресу/Марсу. Славяне не без иронии говаривали: «Дерутся, как петухи»; «Что ты петушишься?».  В средневековой геральдике птица означала и воинскую храбрость, и религиозное воодушевление.

Дважды рожденный

Причастность петуха к царствам жизни и смерти распространяет его влияние на всю цепочку: жизнь - смерть - новое рождение; он двуприроден. Отсюда и парадоксальные загадки, вроде такой: «Дважды родился, ни разу не крестился, сам пел, а умер - не отпели.»

В Китае Петух использовался в погребальных обрядах, обеспечивая защиту от злых духов. Некоторые индейские племена считали, что смерть петуха влечет за собой кончину его хозяина или члена семьи.

По древнееврейской книге Зогара, он трижды поет перед смертью человека. Сваны верили, что души после смерти переселяются сообразно полу в петуха и курицу. По скандинавским мифам, задорное «кукареку» воскрешает героев валгаллы для последней решающей битвы.

Кельты сделали Петуха атрибутом подземных богов, а греки - традиционной жертвой богу-врачевателю Асклепию. Сократу приписывается пресмертный возглас: «Мы должны Эскулапу петуха!». Эскулап, римский аналог Асклепия, по-иному назывался Сотер (Спаситель) и обладал способностью воскрешения мертвых.

В славянских государствах петушиный крик в любое время суток, кроме полуночи, был знаком неизбежной смерти больного в доме, хозяйству которого принадлежал «глашатай». Но с Петухом у славян связывается и символика воскресения из мёртвых, вечного возрождения жизни. Вот почему его изображали на могильном камне, кресте и т.п. Что характерно, нередко в чередовании с солнечным знаком.

Неукротимый в страсти

Этим обусловлено посвящение Петуха богу Приапу у греков, а у римлян - превращение его в фаллический тотем. В буддизме обладатель «золотого гребешка» - символ вожделения, стоящий в центре неумолимого колеса Сансары в обществе свиньи и змеи. В том же качестве он присутствует в тибетской мандале. В христианстве неугомонная пылкость привела к тому, что хозяин куриного гарема стал эмблемой распутства.

В Китае Петух - предок Ян, символ мужского начала Вселенной: смел, благожелателен, верен, исполнен достоинства. Гнездится на мифическом дереве Фью-сань в краю зари... и несет яйца.

Славянские девушки на святки садились в круг, насыпая перед собой горстку зерен, и пускали горластого прорицателя: к которой подойдет и отведает угощенье, у той то жених будет богат да расторопен.

У южных славян на свадебной церемонии жениху полагалось нести живого петуха или его изображение. При заселении в новый дом вождю несушек отводилась роль двойника хозяина. Его оставляли ночевать в нем, чтобы проверить безопасность жилища. По окончании сбора урожая плели соломенных петухов и водружали как символ плодовитости на скирдах.

Таков лишь самый беглый обзор символических представлений о Петухе. Правда, был еще и черный петух, но об этом лучше отдельно.
http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-19002/